В 2012 году, придя домой из кинотеатра, я осознала: нам нужно что-то вроде руководства для самки млекопитающего. Бескомпромиссный, жесткий, проработанный (но читабельный) отчет о том, кто мы есть. Как развивались наши тела, как они работают, что на самом деле значит быть женщиной. Что-то, что привлекло бы внимание как женщин в целом, так и ученых. Что-то, что разрушит мужскую норму и поставит на ее место лучшую науку. Что-то, что перепишет историю женских тел. Ведь именно этим мы сейчас и занимаемся в лабораториях, изучая половые различия. Мы создаем новую историю. Лучшую. Более правдивую.

Эта книга – и есть история [11] . Она прослеживает эволюцию женского тела, от груди до пальцев ног, и то, как эта эволюция формирует нашу жизнь сегодня. Собирая воедино эволюцию и связывая ее с недавними открытиями, я надеюсь дать самые свежие ответы на основные вопросы женщин об их телах. Зачем нам менструации? Почему женщины живут дольше? Почему у нас больше шансов развития болезни Альцгеймера? Почему девочки показывают лучшие результаты по всем академическим предметам до полового созревания, а после оценки резко падают? Существует ли на самом деле такая вещь, как «женский мозг»? И почему мы должны каждую ночь обливаться потом, когда наступает менопауза?

Чтобы ответить на такого рода вопросы, мы должны принять одну простую истину: мы и есть эти тела. Страдаем мы или радостны, дееспособны или инвалиды, в болезни или в здравии, пока смерть не разрушит нас, наши тела и содержащиеся в них мозги – это то, чем мы являемся. Мы есть эта плоть, эти кости, эта краткая гармония материи. От того, как растут наши ногти, до того, как мы думаем, – все, что мы называем человеком, в основном определяется тем, как развивались наши тела. И поскольку мы, как биологический вид, разделены по половому признаку, есть важные вещи, которые мы должны держать в уме, когда говорим о том, что значит быть Homo sapiens. Мы должны осветить женское тело. Ведь и современная медицина, и нейробиология, и палеоантропология, и даже эволюционная биология страдают, когда мы игнорируем тот факт, что у половины из нас есть грудь.

Итак, пришло время поговорить о груди. О груди, и крови, и жире, и вагинах, и матках – обо всем. Как они появились и как мы живем с ними сейчас, какой бы странной или смешной ни была правда. В этой книге я стремлюсь проследить то, что мы наконец начинаем понимать об эволюции женского тела и о том, как его история формирует нашу жизнь. И сейчас самое подходящее время: в лабораториях и клиниках по всему миру ученые выдвигают теории, приводят доказательства, задают вопросы об эволюции женщин. Мы наконец переписываем историю о том, кто мы есть и как мы появились, глава за главой.

Как думать о 200 миллионах лет

Так как же написать историю почти каждой женщины, везде и во все времена?

Если вы готовы, то все довольно просто. Вот как можно обрисовать эволюционную историю женщин: примерно 3,8 миллиарда лет назад на тонкой корке нашей одинокой маленькой планеты, вращающейся вокруг своей желтой звезды, жили изолированные микробы. 1–2 миллиарда лет назад появились эукариоты – одноклеточные организмы с ядром. (Амебы, помните таких?) Затем среди множества пересекающихся ветвей на нашем эволюционном древе появляется подтип позвоночных. Самые ранние записи окаменелостей позвоночных – то есть животных с хребтами – датируются 500 миллионами лет назад. Позвоночные животные по-прежнему составляют лишь около 1 % всех живых существ [12] . Таким образом, большая часть того, что мы с вами называем эволюцией, – то, о чем мы бесконечно спорим в тяжбах и комментариях на страницах статей, в противоречащих друг другу учебниках разных обществ, эта штука, доставившая столько неприятностей, – представляет собой лишь 13 % того времени, что на Земле вообще существовала жизнь.

Как только начинаешь думать о масштабе времени, быстро понимаешь, что человеческие тела новы, потому что все тела довольно новы. Не так уж и давно большие пальцы у нас на ногах были противопоставлены, как сейчас на руках. Поэтому то, что эволюция женского тела должна формировать наше восприятие жизни, это не преувеличение – это факт. Каждая особенность нашего тела имеет свою собственную эволюционную историю, и мы все еще эволюционируем. Эволюция – это выпуск мелких обновлений для существующих систем. Как только в теле появляется новая особенность, это новоизмененное тело взаимодействует с окружающей средой, и его взаимодействия влияют на появление других особенностей. Они приводят к последующим изменениям, которые часто возвращаются к первому, меняя и его: молоко ведет к соскам, а поведенческая забота, связанная с кормлением грудью, способствует развитию плацентарной матки. Затем плацентарная матка влияет на метаболизм и потребности потомства, поэтому начинает меняться грудное молоко, и со временем родовые пути превращаются в чашки Петри для бактерий, которые помогают новорожденным переваривать сладкое молоко. По сути, ребенок на выходе покрыт полезными бактериями, которые эволюционировали вместе с нашим грудным молоком.

Эволюция чем-то напоминает фильм П. Т. Андерсона «Магнолия», или «Столкновение» Пола Хаггиса, или «Вавилон» Иньярриту. Ее невозможно по-настоящему отследить, если не уделить внимание более чем одному главному герою. Это сложное повествование, в котором много причуд, случайностей и вещей, которые сначала кажутся бессмысленными, но на деле оказываются жизненно важными. Это не роман воспитания. Но зато, в отличие от чрезмерно упрощенных историй о нашем происхождении, это правда. Разгадка того, как на самом деле возникла каждая из наших черт, дает нам лучшее представление о том, что представляют собой женщины: половина очень молодого, сложного и завораживающего вида.

Настоящая проблема всех историй о происхождении человека состоит в том, что наши тела не являются чем-то одним. У нас нет единой праматери. Все системы в нашем теле разного возраста. Не только потому, что скорость клеточного обновления различается в зависимости от типа клеток и их местоположения (например, клетки кожи намного моложе, чем большинство клеток мозга), но и потому, что признаки, которые мы считаем отличительными для нашего вида, эволюционировали в разное время и в разных местах. У нас нет одной матери. Их много. И у каждой нашей Евы был свой особый Эдем: у нас такие груди, потому что млекопитающие эволюционировали, чтобы производить молоко. У нас есть матка, потому что мы эволюционировали, чтобы «высиживать яйца» внутри собственного тела. У нас есть лица и сенсорное восприятие, потому что приматы эволюционировали, чтобы жить на деревьях. Наши прямоходящие ноги, использование инструментов, жирные мозги, болтливые рты и климактерические бабушки – все эти черты, которые делают нас «людьми», появились в разное время в нашем эволюционном прошлом. По правде говоря, у нас есть миллиарды Эдемов, но всего несколько мест и времен, которые сделали наши тела такими, какие они есть. Эти конкретные Эдемы часто находятся там, где мы видоизменялись: когда наши тела развивались таким образом, что мы слишком отличались от других видов, чтобы иметь возможность и дальше размножаться с ними. И если вы хотите понять женские тела, вам нужно думать обо всех этих Евах и их Эдемах.

Поэтому каждая глава этой книги будет следовать за одной из наших определяющих черт вплоть до ее истоков – ее Евы, а иногда множества Ев и их Эдемов, от влажных болот позднего триаса до травянистых холмов плейстоцена. Я также рассмотрю споры о том, как эволюция этих черт влияет на жизнь женщин сегодня, принимая во внимание данные современной науки по каждой теме.

Хотя мне придется прыгать во времени вперед-назад, чтобы все охватить, черты будут появляться в книге примерно в том же порядке, в котором они впервые появились в нашей эволюционной линии. Таким образом, каждая глава будет основываться на предыдущей, двигаясь вперед во времени и следствиях, точно так же, как наши тела строили более поздние модели самих себя на основе предыдущих воплощений. Без покрытого молоком живота нашей пушистой Евы у нас, возможно, никогда не развилась бы грудь. Без использования инструментов, необходимых для гинекологии, мы, возможно, никогда не развили бы общества, способные поддерживать период детства, который сформировал наш массивный человеческий мозг. Без больших, сложных социальных групп, которые могли бы заботиться о пожилых (отчасти благодаря гинекологии), у нас, возможно, никогда не наступила бы менопауза. Каждая эволюционная случайность строится на предшествующей случайности; каждая новая функция зависит от обстоятельств, которые делают ее достаточно полезной, чтобы перевешивать ее стоимость.